«Треба знаты, як гуляты». Еврейская мистика - Страница 27

— Открой футляр.

Зять осторожно раскрыл футляр и вытащил продолговатый предмет, завернутый в чистую тряпицу.

— Разверни, разверни, — подбодрил его Ребе.

Когда тряпица оказалась на столе, перед зятем предстал старый, потертый и растрескавшийся шофар.

— Ты держишь в руках, — с гордостью объяснил Ребе, — шофар самого великого ребе Элимелеха из Лиженска. Эта реликвия передается в нашей семье от отца к сыну. Поскольку у меня нет сыновей, а только дочери, теперь она по праву принадлежит тебе.

Жених с величайшим почтением поцеловал шофар, положил его на стол и вопросительно посмотрел на тестя.

— Ты хочешь спросить, где обещанные сто тысяч? — уточнил Ребе. — Перед тобой куда большее богатство!

— Но что я буду делать с шофаром? — спросил зять, снова беря в руки рог.

— Как это что? — удивился Ребе. — Отправишься в Варшаву, снимешь лавку на главной площади, и каждый, кто захочет протрубить в шофар великого ребе Элимелеха, с радостью принесет тебе десять злотых. Не пройдет и месяца, как заработаешь обещанную сумму. А потом… потом переберешься из Варшавы в Познань, из Познани в Краков. Когда станешь богачом, выберешь себе местечко и осядешь там. Я буду рад, — сердечно произнес Ребе, — если вы с женой поселитесь рядом с нами.

Через неделю Ребе посетил сват.

— Я пришел получить положенную мне плату, — без обиняков начал он. — Обе дочки уважаемого Ребе с моей помощью вышли замуж, и теперь мне полагается вознаграждение за хлопоты.

— Разумеется, — подтвердил Ребе, — Ты выбрал хороших женихов и твой труд заслуживает щедрого вознаграждения. Я долго думал, как отблагодарить тебя и решил… — тут Ребе сделал многозначительную паузу.

«Интересно, — подумал сват, — где он наскреб денег? Насколько мне известно, до свадеб Ребе не отличался достатком, а теперь-то уж вообще гол как сокол. Неужто он и со мной выкинет такой же пуримский фортель, как со своими зятьями?»

— Итак, — важно продолжил Ребе, — я долго думал, как вознаградить тебя, и решил, — он снова замолк. — Посоветовавшись с мужьями моих дочерей, — завершил, наконец, Ребе, — я дарую тебе исключительное пожизненное право совершенно бесплатно надевать сюртук Ребе Пинхаса из Корица и трубить в шофар великого Ребе Элимелеха из Лиженска.

Персональный надзор

Записано со слов раввина Довида Гурари, Холон.

Рами разбудил телефонный звонок. Семь часов утра! Кому там неймется?! На экране смартфона засветилась ухмыляющаяся физиономия диспетчера Моти. Ладно, придется ответить.

— Рами, ты уже встал?

— М-м-м….

— Короче, есть заказ на Хайфу. Через полчаса, улица Бялика, дом номер двенадцать. Успеешь?

— Не успею, я только глаза продрал.

— Ок, сорок минут у тебя есть. Но ни секундой больше.

Через двадцать минут Рами уже сидел за рулем такси. Заказ на Хайфу — весьма выгодное дельце. Из Тель-Авива туда ходят поезда и автобусы, такси обойдется раз в пять дороже, если не в восемь. При всей нелюбви к горластому Моти сейчас Рами испытывал к нему некое подобие благодарности. Вообще-то своими дурацкими придирками диспетчер попортил ему немало крови. И его манера выражаться, это бессмысленное «короче»… Но выгодный заказ Моти все-таки подкинул именно ему, а не другому таксисту.

На улице Бялика перед домом номер двенадцать стоял старый старичок — из тех, кого показывают по телевизору в День Независимости. Их хлебом не корми, дай пораспространяться о героических годах британского мандата, когда эти старички, тогда еще молодые нахальные ребята, по ночам сидели у костров в открытом поле, охраняя еврейские поселения от арабов, а днем подкладывали взрывчатку под гостиницы с английскими офицерами.

Старичка сопровождала немолодая женщина в очень дорогом платье, явно из фешенебельного магазина. У Рами на клиентов глаз наметанный, девять лет таксистом в Тель-Авиве — лучшая школа жизни. Ему стоит лишь окинуть взглядом клиента, и он может рассказать о нем такое, чего в личном деле не отыщешь. Как человек одевается, как ходит, как говорит, как губы кривит — если уметь сопоставить одно с другим, никакой психолог не нужен. А Рами умеет — жизнь научила.

— Вот по этому адресу, пожалуйста, — женщина протянула листок бумаги. — Там и телефон есть, позвоните, если вам не трудно, минут за десять, сестра выйдет и встретит отца на улице. Тебе удобно, папа?

— Удобно, удобно, — проворчал старик. — Мне теперь все удобно.

Рами искоса посмотрел на его лицо, покрытое пигментными пятнами, чуть подрагивающие руки, безвольно лежащие на коленях. Ну да, явный пионер-первопроходец. Доживает век у детей, мороча им голову рассказами о славном прошлом.

— Вот деньги, — протянула конверт женщина. — Пожалуйста, не спешите, езжайте осторожнее.

Рами молча вытащил деньги из конверта, пересчитал и кивнул.

— Конечно, куда нам торопиться. Довезу вашего отца в полном здравии и спокойствии.

В зеркало заднего обзора он видел, как женщина махала рукой вслед. Сумма в конверте почти на треть превышала тариф. Можно было не спешить. Одной такой поездкой с такими чаевыми он перекрывал дневную выручку.

Семейка, видимо, из богатеньких, но занятых своими делами. Иначе почему бы этой даме самой не отвезти любимого папашу в Хайфу? С другой стороны, ему-то на что жаловаться? Повезла бы сама, остался бы он без заработка.

Перед самой Хайфой дорога проходила неподалеку от моря. Ветер упруго бил по боку машины, нес через шоссе песок и прибрежные колючки. Несмотря на ветер, море было гладким, иссиня-бирюзовым. Желтая полоса пляжа пустовала, серфингисты с парашютами еще не появились. Рами любил наблюдать, как они стремительно несутся по водной глади, бесшумные и прыгучие, влекомые вместо ревущего мотора натянутым нейлоном парашюта.